КРАСНОЯРСК. «ПРАКТИКА СЕБЯ»: ЗАМЕТКИ ПОСЛЕ ПОЕЗДКИ

Кирилл и я попали в Красноярск, когда я согласовал этот визит с моим старинным товарищем, владельцем одного небольшого книжного магазина. Формальная часть поездки предполагала вводную беседу и два дня чисто практической работы, по пять часов каждый день. Вся эта работа шла под названием «Практика себя», название я заимствовал с одной из выставок современных художников.

Красноярск в своей старой части оказался красивым городом на берегу Енисея, окруженный сопками и тайгой. На улицах транслируются через репродукторы приятные мелодии – классика, советская классика, а также современная «классика». Центральных улиц – три, насколько мы поняли. Автомобильных пробок город не избежал, так как разросся за прошедшие лет пятнадцать далеко за пределы прежней «черты оседлости», как сообщила нам наш гид Полина. Из спальных районов множество людей каждое утро спешат на работу, а так как мостов через енисейский поток пока три, то и пробки вполне объяснимы. Нам с Кириллом, выросшим в Нижнем Новгороде, многое показалось близким, и даже названия мы встречали знакомые, вроде Ветлужанки (есть река Ветлуга под Нижним), не говоря о некоторых типичных советских названиях улиц, также свойственных Нижнему.

Мы ездили в Красноярск, а до этого во множество других городов, так как понимаем и ощущаем необходимость работать с метафизическими проектами не только в Москве. В данном случае мы пробовали познакомить красноярцев с «Гурджиевским клубом», а также практическими методами, разрабатывавшимися в ИКСе, часть из которых можно уверенно отнести к гурджиевским методикам. Естественно, что мы ищем в таких поездах и новых друзей, готовых создавать и поддерживать атмосферу духовной работы вместе с нами, или, иначе говоря, формировать для неё условия, чтобы затем работать в этих условиях, когда (и если) они возникнут. Юрий, организовавший наш приезд, рассказал мне, что буквально за пару дней до нашего прибытия ему позвонила дама. По всей вероятности, с единственной целью сообщить, что «Гурджиева она прошла десять лет назад», и вряд ли два неизвестных молодых человека что-то новое ей расскажут. Но мы всё-таки не прошли ни мимо Гурджиева с его учением, ни мимо других имен и других принципов, ставших нам близкими за эти годы и давших крупицы совершенного особого опыта, почему в нас временами и  возникают импульсы признательности и благодарности, одной из форм выражения которых являются поездки с практикумами. С другой стороны, мы с Кириллом не зациклены на заучивании текстов из Успенского или Гурджиева, хотя кто-то в Красноярске, острый на язык, назвал меня (может, и нас обоих, уже точно не помню) «фанатом Гурджиевского учения».

Необходимость актуальной атмосферы работы шла красной нитью через нашу двухчасовую вводную беседу, посвященную сначала краткой презентации «Школы состояний», ИКСа и «Гурджиевского клуба», затем – понятиям бытия и состояния, и, наконец, лучу творения. Говоря о луче творения и других идеях Гурджиева, мы использовали несложную аргументацию: так как в зале находились слушатели, затронутые гурджиевскими практиками, я спросил, почему из всей огромной системы «Четвертого пути» нынче используется только два метода, не считая танцев, и используется достаточно упрощенно. Обобщая, я вспомнил рекламные афишки разных лет из московских магазинов, в которых всё содержание суфизма сводилось к призывам к некой любви, а основным методом было кружение в подражание дервишам Мевлеви, а всё содержание каббалы приравнивалось к раскрытию скрытых значений чисел и вычислению удачных моментов для начала своих самых разных операций, от сделки и до заключения брака. Я не удержался от того, чтобы по касательной не затронуть и нерегулярные (то есть не соответствующие своим более высоким прообразам) ответвления духовных традиций и движений, разместив их на луче. Этот подход иллюстрирует законность и неизбежность присутствия таких ответвлений, выполняющих самые разные функции, но, конечно, в той мере, в какой ограниченность этих движений позволяет им это делать. Подобные соображения, однако, мы не пробовали развивать, ориентируя себя и слушателей в первую очередь на погружение в собственную глубину, а затем – для тех, кому это кажется нужным – на создание пространства работы, в гурджиевском понимании этого слова.
Редкое сочетание доверия и серьёзности наших слушателей позволило нам достичь довольно сильной концентрации, а также ввести в финальных частях практикума фрагменты утонченных методик подъёма состояний. Мы знали, что рискуем разменять наши немногочисленные серебряные монетки на медные, и немного опасались такой растраты. Но, как нам с Кириллом показалось, этого не произошло, во многом благодаря и концентрации, и тому, что мы пробовали «зацепиться» за слои состояний вне наших осознаний, будучи уверенными в том, что осознание себя в этих состояниях сразу не приходит, почему и требовать его не всегда обоснованно. Вопросы, заданные нам с Кириллом немногочисленными участниками нашего практикума, касались параметров духовной работы, часть их нас удивила, ибо давно мы не слышали четкости и обдуманности некоторых формулировок. Может, дело в синхронизме событий, которые свели нас друг с другом, может, и в наших попытках передать определённые состояния и методы работы с ними – я не знаю. Но предвижу и в наш с Кириллом адрес комментарии, с которыми также мы соприкоснулись – есть ли у нас право отвечать на заданные вопросы? кто мы такие, чтобы ездить по городам и вести практикумы?..

В Красноярске есть жутковатые аттракционы, в урочище «Бобровый лог». Первый – скоростные санки. В них садятся и летят с горы. Несмотря на тормоза и регулирование движения, были трагические случаи, как нам рассказывали. Все, тем не менее, продолжают кататься. Есть также некий шар, в котором желающего закрепляют, после чего и шар скатывается с горы, следуя гравитации. Когда Кирилл это услышал, он приотстал от нас – мы были там втроём – и задумался. А догнав, сообщил на полном серьёзе, что не может понять, как этот шар останавливается, не скатываясь по реке далее в Енисей, и что же происходит с человеком внутри него. Кататься в шаре мы, естественно, отказались, хотя и могли бы – аттракцион с шаром работает в любое время года, а вот скоростные санки – только зимой.

 
Смотровая площадка над Енисеем напомнила нам нижегородский волжский откос в Кремле, но поднятый ещё метров на двадцать над поверхностью земли. Такая же глубокая и мощная река внизу, и такая же тишина вокруг. На площадку ездят новобрачные фотографироваться – быстрый взгляд на реку и покрытые лесом сопки, затем – улыбка и позы для серии кадров, после чего – вперёд, к завершению свадебных торжеств.

Я, впрочем, отвлекаюсь. Кирилл отметил два «пика» в первый день работы. Я, слишком отождествленный с ролью ведущего, пиков не замечал. Пиком, как впоследствии пояснил мне Кирилл, он назвал состояние, когда на внутреннем горизонте возникает «спасительный маяк старой надежды» (Ж.-К. Гюисманс), и все внутренние ручейки и потоки начинают устремляться по направлению к его свету. Возникает желание отдаться этому течению, забыв о том, что снаружи никаких маяков не заметно, а гора разных сложностей и мелочей никак не уменьшается. Кирилл же предложил нам взгляд на проблему удержания состояния, дополнив свою старую теорию «якорей». Якорь требуется для того, чтобы не сносило, когда теряешь маяк из виду и нужно стараться удерживаться, поэтому Кирилл и употребил это слово. Удерживаться можно, по мнению Кирилла, за а) функции в правильных ситуациях, б) идеи или образы, в) конкретных людей и, главное, за свой сущностный центр, если он начинает оживать… Короче говоря, мы все вместе пробовали понять, в первом приближении, с чем можно связать движение «вспять» по лучу творения и как сберечь глубину пребывания.

В этот же день вечером, после наших упражнений и рассуждений, мы встретились в чайной,  носящей название «Юрта», с группой, регулярно практикующей гурджиевские движения, которые наши новые друзья получают от Саши, или Тушира, как он чаще сам себя называет. Я хорошо помню Тушира – я встречался с ним лет семь назад – ещё вне его нынешнего поста координатора российской ветви «Школы Психоантропологии», в рамках которой Тушир и ведёт преподавание движений. То давнее знакомство, а также следование вычитанному у Шуона завету не обсуждать истины, а ограничиваться частными вкусами и склонностями, помогло мне удерживаться от умничанья, обычно мне свойственного. Мы приятно провели вечер и даже вроде бы договорились о предварительном обдумывании приезда в Красноярск исполнителей гурджиевской музыки. Расстояние до Красноярска велико, но есть шанс, что нам удастся его преодолеть. И соблюсти все условия, связанные с организацией концерта.

Второй день позволил нам самими для себя высветить ответ на «тот самый вопрос», о котором уже сказано выше и который в наиболее примитивной формулировке звучит так: кто ты такой (или вы такие), чтобы чему-либо кого-либо обучать, откуда у тебя санкция, и проч. Но мы не обучаем, по крайней мере в том понимании, какое подразумевается всеми, да и вообще не обучаем. Мы стараемся сберечь полученный нами опыт усилий, который и притягивает, и сам притягивается к аналогичному по качеству опыту. Взаимодействие людей, обладающих подобным опытом, усиливает их всех. Есть точка зрения, согласно которой индивидуум, по мере отождествления себя со всё более высокими этажами своего «Я» и с линией своей настоящей судьбы, постепенно обретает способность суждения о всё более сложных вещах и явлениях. Разделяя эту точку зрения, мы и предлагаем нашим новым друзьям очевидный шаг: получите свой опыт, а затем испытайте и себя, и нас. Ведь даже золото когда-то испытывали пробирным камнем…

 

Сибирь – только та, которую мы успели увидеть в Красноярске – показалась нам гостеприимной и открытой, и мы хотим ещё раз поблагодарить моего товарища, взявшего на себя организацию рискованного приезда двух довольно не понятных представителей ИКСа и ГК, обеспокоенных своими состояниями и состоянием луча творения, а также всех наших новых друзей за их теплоту и вдумчивость. Конечно, нам хотелось бы снова попасть в Красноярск. Какую-то часть себя, видимо, мы оставили в этом крае, и в себе храним нечто, полученное взамен.