ХОСЕ ТИРАДО – ВОЗМОЖНЫЕ БУДДИЙСКИЕ ВЛИЯНИЯ НА ГУРДЖИЕВА

Полагайтесь не на учителя, но на Учение. Полагайтесь не на слова Учения, но на дух слов. Полагайтесь не на теорию, но на опыт. Не верьте во что-то просто потому, что услышали это. Не верьте традициям лишь потому, что они передаются из рук в руки на протяжении многих поколений. Не верьте во что-либо только потому, что это говорится или известно многим по слухам. Не верьте во что-либо потому лишь, что это написано в ваших религиозных книгах. Не верьте во что-либо просто из авторитета ваших учителей или старших. Но после наблюдения и анализа, когда вы найдете нечто разумным и способствующим пользе и благу каждого и всех, принимайте это и живите в соответствии с этим.

 

Будда

 

В правильно организованных группах не требуется вера; что необходимо, так это просто небольшое доверие, и то лишь только на некоторое время, так что чем скорее человек начинает проверять все, что слышит, тем лучше для него… Не принимайте ничего, что не можете сами проверить

 

G.I.Gurdjieff

 

Эта попытка проследить источники гурджиевских разноплановых учений и практик представляет что-то вроде настоящего кустарного производства. Множество книг, эссе, статей уже установили за все эти годы то или иное место или учение как «то, с чего все началось» для таинственного Гурджиева. Он, конечно, оставил нам много дразнивших его самого ключей и порой противоречивых указаний на истоки его Четвертого Пути.

 

Некоторые утверждают, что существовал единый предысточник, одно первоначальное хранилище Четвертого Пути, древнее собрание принципов и практик, которое спустилось к нам через фрагменты этой давно потерянной, но когда-то величественной традиции, которую он затем заново открыл для нужд учеников и собрал позднее в своей жизни.

 

Некоторые полагают, что его путь был с самого начала искусным сочетанием многих различных влияний и техник, собранных за его годы поиска Истины, для того чтобы утолить свой природный духовный голод.

 

Другие пытались следовать средним путем между этими двумя позициями, полагая, что Гурджиев действительно нашел нечто замечательное, некий ясный путь, который существует и ныне, но только в виде разбросанных частей, который он затем привил к жизни в различные моменты и при различных обстоятельствах, и часть из накопленной им мудрости и понимания была собрана им в течение многих лет странствий.

 

Это маленькая статья не является ни попыткой разрешить эту дискуссию, ни внести вклад в этот, временами маниакальный и, по мнению автора, ошибочный поиск окончательного ответа на вопрос о таинственных «источниках», как будто бы через решение его мы могли бы лично перенестись в высшее сознание или получить большую законность для нашей прогулки по этому, все еще ошибочно понимаемому и часто дискредитируемому Четвертому Пути.

 

Нет, мое убеждение состоит в том, что конечная ценность Четвертого Пути в егоплодах, а не в его корнях, и мы, кто путешествует на этом пути к высшему сознанию, могли бы больше служить путем прилежной практики, чем академическим умничаньем, как мог сказать Г.И.Г.

 

Что я хотел бы сделать здесь вместо этого, это преподнести несколько вопросов, основанных на параллельных идеях между буддизмом (прежде всего через традицию Кагью тибетского буддизма) и учениями Гурджиева в надежде, что это небольшое усилие может быть оценено как искренний вклад в собрание учений и традиции, которая так много внесла в мою собственную жизнь.

 

[Примечание автора: Мое собственное исследование и практика буддизма, первоначально в традиции дзен, начались более чем 30 лет назад и продолжились затем в США и Японии. Начав в 1994 г., я завершил две мои работы, получив степень бакалавра искусств в исследованиях религии и степень магистра искусств в исследованиях буддизма в Институте Наропы – сегодня Университет Наропы – образовательное учреждение, основанное ныне ушедшим Чогьям Трунгпа Ринпоче. В то время как я стал студентом дзогчена у Пёнлоп Ринпоче, продолжателя как традиции Ньингма так и Кагью, в октябре прошлого года я стал священнослужителем син-буддизма. Мои исследования Четвертого Пути начались четыре года назад.]

 

Позвольте начать с Калама Сутты, одного из наиболее широко известных ранних учений Будды (цитата помещена сразу под заглавием статьи), которое выражает в простой и понятной форме то, что может быть представлено уникальным буддийским подходом к религии: сомневаться во всем, даже в самой традиции, не принимать на веру ничего, что сам не можешь проверить на своем опыте внутри учений, как обладающее полезностью и мудростью. Что это, как не ясный итог предостережения «всё проверять», данного Г.И. своим ученикам?

 

Также позвольте заметить, что само по себе включение Святого Ламы и Святого Будды, двух достаточно легко узнаваемых знака, выражающих одобрение буддизма в его серии «Все и Вся», т. 3, «Беседы Вельзевула со своим внуком», показывает высокое почтение Гурджиева по отношению к этой традиции. То, что он выбрал непосредственно Будду (вместо любой другой буддийской фигуры), указывает также на его восхищение историческим Буддой, помещая его во главе иерархии просветленных мастеров нашей планеты.

 

То, что он также включил в свои писания представителей тибетского буддизма, ясно показывает некоторую близость и родство с ваджраяной (тантрический буддизм Тибета, известный также благодаря своему японскому родственному направлению шингон). Фактически вполне возможно, что сама фигура «Святого Ламы» основана на широко распространенных легендах и историях об удивительном Падмасамбхаве, широко известном как Гуру Ринпоче, адепте, который в VIII веке от Р.Х. принес ваджраяну в Тибет. (Этимологически гуру по-тибетски есть лама, и Ринпоче значит букв. драгоценный, но иногда тем не менее переводится необычно как святой). Местом рождения Падмасамбхавы часто указывается Озеро Амритсар в Индии, и его сверхъестественная жизнь была сосредоточена в Уддийяне, в настоящие дни это Долина Сват в Пакистане – место, которое всегда изобиловало пересечениями многих влияний, различных религиозных идей и духовных традиций.

 

Другая удивительная связь могла содержаться в названии монастыря, где Г.И. получил то, что рассматривалось как основная часть его обучения: Сармун или Сармунг. Хотя наиболее часто используемое объяснение этого мистического братства предполагает ссылку на пчел, древний эзотерический символ. Возможно, существует и более простое объяснение.

 

Внутри традиции тибетского буддизма различимы четыре главных направления: Ньингма, Кагью, Сакья и Гелуг. Кагью представляет старейшую среди трех поздних школ, которые все получили свой опыт и многие из своих линий передачи Учения через древнюю традицию секты Ньингма. Одним из главных защитников и представителей Кагью на Западе в последние годы был Чогьям Трунгпа Ринпоче (1940–1987). Существует много интересных параллелей между удивительным пионером тибетского буддизма и Гурджиевым.

 

Трунгпа Ринпоче обучался в монастыре Сурманг (в действительности это комплекс из девяти монастырей, основанный около 600 лет назад) – местонахождении Трунгмаса Тулку (Тулку – это перевоплощающиеся ламы, эта линия изначально эманировала от Махасиддхи (великого адепта) Трунгмаса), которым и являлся Трунгпа Ринпоче. Будет небольшой натяжкой указать на то, что простая перестановка двух звуков – Сурманг и Сармунг – могла быть намеренным искажением, разве нет? Но на самом деле много больше.

 

Монастырь Сурманг был известен и в настоящее время известен своими прекрасными, энергичными и «эзотерическими» священными танцами.

 

Трунгпа Ринпоче вводил на Западе девизы лочжонг (озн. букв. тренировка ума), техники для регулярного вспоминания пути, который однажды был принят. Эти девизы должны были регулярно обновляться или изменяться по циклу, оставляя учение всегда свежим в уме. Великий индийский буддийский учитель Атиша (приблиз. в XI от Р.Х.) использовал эту технику с осторожностью, и потом, позднее, она стала открыто применяться в старой традиции Кадампа. Могло ли это быть происхождением знаменитых афоризмов, помещенных Г.И. на стенах Приорэ во Франции?

 

Трунгпа Ринпоче был, как говорили еще, одним из продолжателей учений «безумной мудрости», в которых, среди прочего, учителя часто обращались к высшей степени неортодоксальному, экзотерически сомнительному и временами причудливому поведению, чтобы управлять «шоками» учеников. Может ли «путь хитрого человека» быть другим способом описания «безумной мудрости»?

 

Трунгпа Ринпоче часто описывал ваджраяну как путь, который «ускоряет» весь организм в направлении просветления. Это было, как говорили, «рискованным» и «поразительным» – работать не меньше, чем над «просветлением в этом самом теле». Но это был путь, не ограниченный монастырем, – многие известные адепты были семейными мужчинами и женщинами, чьи тайные практики позволили им обрести замечательное достижение. Они были садхаками, теми, которые практиковали садхану, «средства к достижению». Слово, данное высшему в себе, сиддха, буквально означает достигший или тот, кто имеет духовные достижения.

 

Разве невозможно, что, как описано в книге «В поисках чудесного» (стр. 195–196) в беседе об «ускорении эволюционного процесса», который является результатом знания некоторых из этих тантрических практик? И разве не поэтому Четвертый Путь несомненно отделен от других путей тем, что может быть осуществлен, не оставляя ежедневной жизни домохозяина? И о каких видах практик или учений шла речь?

 

Г.И. говорил нам, что в первую очередь и прежде всего мы должны помнить себя. Я очень часто ощущал родственность основы, когда изучал описания Г.И. о том, как мы должны делать это, поскольку инструкции, разбросанные повсюду в его текстах (и текстах его учеников), звучат удивительно похоже на практику осознанности (сатипатхана) или внимательности, сати, в буддизме, которая также предлагается как первейшая практика, рассматриваемая многими как предварительное условие для всех последующих, более продвинутых практик.

 

Другое широко распространенное мнение пришло от Шантидевы (7–8 века от Р.Х.), который дал предупреждение, что «один миг гнева» может разрушить годы практики и приобретенных заслуг. Г.И. учил, что «отрицательные эмоции сжигают наше горючее», и советовал нам никогда не давать волю выражению «негативных эмоций» по этим соображениям. Есть ли здесь связь?

 

«Отождествление – это главное препятствие самовоспоминанию», – говорил Г.И. на странице 151. Трунгпа Ринпоче красноречиво говорил, что одним из наших глубинных препятствий являются наши «привычные паттерны», включающие отождествление с нашими мыслями, которые нам следует отвергнуть в течение медитационной практики посредством мягкого повторения или «обозначения» для самих себя, «только размышления».

 

Тантрический адепт часто получает позднее серию продвинутых практик, визуализаций, в которых образно представляют в месте выше его головы гуру или главное божество, из которого он должен взять и растворить в себе качества этого «существа». Мастера часто могут проявлять подобные вещи для своих учеников, производя показ над ними некого огромного и прекрасно детализированного божества. Может ли это иметь некоторую связь с«астральным телом», описанным Г.И. на стр. 32, где он говорит, что «его обретают через сплавление, что означает посредством ужасно трудной внутренней работы и борьбы»?

 

Здесь также могли бы быть полезными несколько других общих черт.

 

Практики в ваджраяне, как постоянно многие повторяют, не имеют никакой окончательной ценности, пока мы не «посвятили заслуги» всем разумным существам, не вернув, если так можно сказать, плоды наших усилий после каждой сессии. Есть ли параллель между этим и стр. 204, где Г.И. говорит: «Что человек получил, он должен немедленно отдать обратно; только тогда он может получить больше»?

 

И когда Трунгпа Ринпоче учил, что наша возможность развития проявляется наилучшим образом, когда мы вкладываем эту очищенную способность внимательности в «промежутки», которые существуют между мыслями, или в «промежутки», которые существуют в наших жизнях, когда наши «привычные паттерны» в некоторой степени взбудоражены. Не может ли эта идея быть связана с описанием Г.И. «интервалов», где правильно управляемый «шок» может успешно продвигать дальше «правильное развитие этих октав»? (стр. 131)

 

И также мы забываем, что сам Г.И. упоминал, что он был женат на тибетской женщине, и вероятность того, что она была из семьи духовного практика или даже сама была им, нельзя не принимать во внимание.

 

Эти и другие вопросы постоянно существовали во мне в течение моего изучения идей Четвертого Пути. Хотя очень многое из того, чему учил Г.И., не содержится в цитатах традиции Кагью, и его космологические учения, равно как и множество других идей, часто бывают достаточно непохожими на что-то отдаленно буддийское, указанные выше сходства указывают, по меньшей мере, на возможность некоторых важных буддийских влияний на систему Четвертого Пути Гурджиева.

 

перевод Сергея Ермилова

Back To Top