ДИМИТРИЙ ПЕРЕЦИ САМОНАБЛЮДЕНИЕ И САМОВСПОМИНАНИЕ

Из лекции, прочитанной на конференции «Всё и вся» в 2004 году

 

Разум говорит нам, что нет «эзотерической» практики или упражнения, которые не могут быть включены в Четвертый Путь. В конце концов, следование Четвертому Пути – это сбалансированное следование трем другим путям. Таким образом, не следует заранее избегать никакой правильной духовной практики, при условии, конечно, что за ее спецификой присматривает должным образом опытный руководитель Работы, понимающий Работу и меру, в которой эта особая практика будет применяться в общих условиях групповой работы.

 

Тем не менее, идея одновременной практики «вспоминания» и «самонаблюдения» является исключительной для Четвертого Пути. Можно сказать, что «вспоминание» и «самонаблюдение», применяемые одновременно, это то, что определяет особенность Системы. Насколько я знаю, одновременное их применение не предлагается в качестве инструмента для духовного развития в каком-либо другом учении.

 

Рано или поздно возникнет вопрос, что же такое «вспоминание» и «самонаблюдение»? Для начала, в чем разница между ними, и как опыт одного отличается от опыта другого? К примеру, возможно ли, чтобы мы занимались «самонаблюдением», но пренебрегали при этом «самовспоминанием»?

 

Эти вопросы, которые кто-то может считать наивными, удивят других тем, что они могут вызывать беспокойство даже у людей, которые были в Работе много лет. В самом деле, в основном существует общее, скорее смутное представление о разнице между вспоминанием и самонаблюдением. Но так как мы движемся вперед только путем проверки идей, как на этом настаивал Гурджиев, при условии понимания того, как здесь теория связана с упражнениями, практикуемыми в группах, то нам необходима полная ясность относительно этих понятий. Нельзя проверить то, чего не понимаешь. Необходимость поделиться своими мыслями на эту тему побудила меня выступить сегодня по этому вопросу.

 

Серьезные проблемы отождествления связаны с непоколебимым убеждением, что всякое проявление ума, каждая мысль, которая проходит через мозг, каждая имеющаяся эмоция и каждое движение тела − «наши собственные», что они принадлежат «нам». Человеку трудно признать, что «он» не думает, что это «оно», которое мыслит. Немыслимо для того «я», которое берет верх в данный момент, принять тот факт, что оно само является лишь тенью. Для человека невозможно признать, что «основной, фундаментальный центр тяжести», который он считает «собой», есть фантазия, что он просто не существует.

 

Такое положение дел постоянно отражается в том, как мы говорим о себе, даже во время групповой работы. Мы говорим другим: «я сделал то или иное упражнение», мы делаем комментарии типа: «такие-то и такие-то вещи случились со мной на этой неделе», или мы можем сказать: «у меня был тот или иной опыт». Когда мы говорим о наблюдениях, которые мы сделали, мы утверждаем: «Я заметил то-то и то-то в себе» или «Я заметил то и это, относительно того, как я реагирую на людей». Такие выражения естественным образом следуют из языковой привычки. Однако, это вступает в противоречие с тем, что говорят нам идеи, и с тем, что мы узнаем о самих себе. Если действительно последовательность «я» находится в постоянном движении, как мы можем считать то «я», которое наблюдало себя вчера», тем же самым «я», которое говорит сейчас»?

 

Слова «наблюдение» и «самовспоминание» относятся к видам бытия или состояниям тела-ума точно так же, как слова «медитация» и «молитва».

 

Некоторые современные психоаналитические подходы включили в свой «метод» понятия «самонаблюдения» и медитации. Но так как они не ставят под вопрос само существование «я, которое наблюдает», то их «техника» наблюдения ни к чему не ведет, лишь к укреплению имеющегося эго, к усилению того аспекта личности, который решает принять участие в такой группе и подвергнуться «психоанализу».

 

Подобную ситуацию также можно обнаружить в некоторых группах, которые утверждают, что следуют «Четвертому пути», где «наблюдатель» отождествляется с «реальным “я”». Они полагают, что «самонаблюдение» освобождает внимание и что этого достаточно для того, чтобы достичь состояния отстраненности, необходимого для продолжения работы. Идея этого серьезного «наблюдателя» приводит к тому, что он, занимает центральное место в подходе таких групп. Они, кажется, не замечают тот факт, что «тот, кто наблюдает» не есть нечто постоянное, что это может быть просто еще одно «я». Здесь упускается, что практика Работы включает в себя одновременное вспоминание себя. Это фактор, который может освободить ум от иллюзии, что, когда я наблюдаю себя, то я «действительно являюсь собою».

 

Смысл «самовспоминания» часто считается очевидным. Тот факт, что «я знаю, что я здесь», например, часто считается достаточным для нас, чтобы «вспоминать себя». Это предположение упускает из вида то, что самовспоминание выходит далеко за рамки интеллектуального понимания. Оно выходит за рамки «размышления о себе». Оно также включает в себя впечатления, которые вытекают из ощущения тела, из непосредственной памяти о том, что это значит «ощущать себя». И это ощущение имеет много уровней. На самом деле, следование путем, на котором раскрываются эти последовательные уровни ощущения, приводит к осознанию того, что самовспоминание, само по себе, имеет много уровней.

 

Когда я думаю о том, «кто я», я тороплюсь определить себя через тот образ, какой я имею относительно себя в данный момент. «Я тот, кто пишет этот текст» или «Я тот, кто говорит». Если я «помню себя» в эти моменты, это именно то, что я буду изначально воспринимать как «себя». Такая упрощенная «память себя» не бесполезна и не бессмысленна. Она уже предполагает бытие в состоянии присутствия гораздо более высоком, чем обычное состояние, в котором я функционирую, когда мной владеют случайные ассоциативные мысли моего воображения, в ходе чего невозможно вернуться к реальности «Я здесь, сейчас». Тем не менее, «тот, кто стоит здесь, перед вами», и «тот, кто говорит», это не более чем аспекты того «я», все еще преобладающего во мне в этот момент. Они далеки от того, чтобы быть всем, что может быть в моем «вспоминании себя».

 

Мои мысли, мои чувства, движения моего тела, все они принадлежат моей личности. Это верно, что материал (или биохимические вещества тела), который делает эти проявления возможными, принадлежит сущности, но форма, которую принимают эти материалы, форма, которая выражена и проявляется через поведение, относится к личности.

 

Как мы знаем, модели поведения являются результатом напряжений, которые могут быть временными или «выкристаллизоваться» в памяти тела в более прочные образования. Сложные структуры таких напряжений, которые постоянно ассоциативно активируют друг друга, включают напряжение в мышцах, фиксации в эмоциях и привычные модели, которым следуют мои мысли. В совокупности они определяют все мое приобретенное поведение. Если это действительно так, и это действительно так, то, когда я принимаю решение заниматься «самонаблюдением», возникнет реальный вопрос: кто наблюдает?

 

Для того, кто начинает Работу, стремление к самонаблюдению неизбежно возникнет из какой-то части его личности. Это возможно, но не обязательно исходит из магнитного центра. Во всяком случае, откуда бы оно ни исходило, оно возникает из центра тяжести «того, кто наблюдает», и первоначально будет одним из его личностных «я». И это понятно, что он, не имея богатого опыта, может думать об этом «я» как о своем «реальном я».

 

Дело в том, что любое наблюдение, даже научное наблюдение явлений природы, всегда вызывает некоторые изменения, привносит некоторую свободу. Любое удачное наблюдение предполагает определенную степень возвращения к реальности настоящего момента и вызывает отстраненность от образов фантазии. С одной стороны, речь идет о расколе между «тем, кто наблюдает»и «тем, что подвергается наблюдению». Но в случае работы над собой с намерением развиваться, этот вид обычного наблюдения не продвинет далеко.

 

Надо отметить, что научное наблюдение не является самонаблюдением. Цель самонаблюдения − не приобретение интеллектуальных знаний, здесь важна возможная эволюция бытия. И фактор, который должен быть привнесен в картину, чтобы появилось новое направление для наблюдения, состоит в том, чтобы одновременно с практикой наблюдения происходила и практика вспоминания. Внимание должно быть сосредоточено на «я» и стать тоньше, чтобы оно могло проникнуть глубже и опираться на ощущение тела. Необходимо помнить «Я» более полно, а не только интеллектуально.

 

Наблюдение в конечном итоге должно будет возникать из этого более полноценного существа.

 

Память себя, способ, каким «я помню себя», «как я помню себя», определяются тем, что я понимаю под «быть собой», и тем, что я понимаю под «что это такое «я есть»». И память себя, и самонаблюдение динамичны. Они являются процессами в эволюции. Опыт, который они вызывают, выявляется в поступательных шагах. То, что эволюционирует во времени, является расширяющимся восприятием элементов, образующих потенциально единое «Я», из которого вытекает возрастающее ощущение того единства, которым является «Я есть».

 

Если кто-то вдумчиво работал таким образом в течение нескольких лет, он в конце концов понимает, что наблюдение действительно может исходить из уровня возрастающего единства. Этот уровень − не простое «я». Открытие горизонта «кто есть я» приводит к пониманию всесильной роли, которую механичность играет в нашей обычной жизни. Борьба с этой механичностью уже не абстрактна. Это настоящая борьба, чтобы сбалансироваться в данный момент, чтобы быть в этот момент внимательным к чему-то высшему, что превосходит все обычные «я». Это «нечто», спускающееся к человеку в эти моменты свыше, не принадлежат ему в том смысле, что ни одно из его «я» не может вызывать его присутствие по требованию, или контролировать его. В эти моменты оно возникает, это не «он», кто является «наблюдателем». Это как если наблюдение приходит к нему, ощущение, которое есть у него, это как если бы за ним наблюдал другой уровень интеллекта. Это как если бы он открылся своему бытию, чтобы быть пронизанным светом другого рода возможности. Это память себя, которая выходит за рамки форм, которые создаются в нем напряжениями. Это узнавание взаимосвязи с высшим в нем.

 

Когда кто-то читает впервые о возможности работать над собой, или друг говорит с ним об этом, тогда он может принять решение присоединиться к группе и, в конце концов, приложить усилия для самонаблюдения.

 

Сначала мы можем иметь только смутное представление о том, что это такое, что нужно делать. Мы могли бы прочесть, что такая практика может пробудить нас от обычного сна или что она может создать в нас высшие бытийные тела и бессмертную душу, которой мы не обладаем в данный момент. Но это просто слова. Как бы много мы ни говорили, что «верим» в них, они имеют только теоретическое значение для нас. Если бы мы действительно верили в такого рода вещи, то тогда наши усилия не были бы столь вялыми, какими они обычно являются. Такой род веры и ожиданий не могут в действительности поддерживать наши усилия в течение долгого времени, даже если мы узнали, как можно связывать свое внимание с ощущением. Это условие внимательности может быть легко принято за простое ощущение, за «достижение» своей личности.

 

Вещи становятся другими, когда возможность открытости высшему раскрывается в какой-то момент в человеке. Реальность нашей борьбы за то, чтобы выйти за границы вновь и вновь возвращающихся аспектов личности, реальную потребность, которую мы чувствуем в том, чтобы подняться над неумолимыми волнами нашей механической зависимости от тщеславия и самолюбия, которые привязывают нас к обычному и заземленному даже в те моменты, когда мы вспоминаем свою истинную природу, − мы начинаем воспринимать не как роскошь, а как обязанность. Вероятно, тогда может начаться наша настоящая работа.

 

Человек, который присоединяется к группе, в какой-то начальный момент может принять решение совершать честные усилия по самонаблюдению. Простой факт состоит в том, что эти усилия не наступят, если он не помнит о том, что их нужно совершать, если в какой-то момент его обыденной жизни, он вспоминает, что он взял на себя это обязательство − практиковать. Даже если кому-то врач дает таблетку, которая вылечит его от болезней и сохранит жизнь, он должен помнить о том, что ее нужно принять. Я знаю человека, который умер, потому что забыл принять таблетки от малярии, которые были у него в кармане.

 

Некоторым образом, помнить о самонаблюдении в контексте своих усилий, направленных на развитие, это первый шаг на пути самовспоминания, это простой и прямой способ помнить, что «Я тот, кто взял на себя эту обязанность».

 

Самонаблюдение в конечном итоге приведет к возможности направить внимание человека на энергии, текущие в его теле. Ощущение этих энергий является частью самовспоминания. Сами энергии там всегда. Создание познавательного контакта − это постепенный процесс, который приводит к тому, что мы начинаем видеть «Я» как все более единую сущность, которая одновременно включает в себя элементы, которые изначально были либо фрагментарно воспринимаемы, либо игнорировались вообще.

 

Таким образом развиваются связанные между собой самонаблюдение и самовспоминание, и становятся двумя столпами наших усилий, направленных на развитие.

 

Все остальные практики Четвертого пути могут быть существенными. Но эти две, если их правильно применять, характеризуют подлинное следование Четвертому пути. Борьба, связанная с их использованием на практике, глубина и качество их применения, я считаю, могут быть критерием, по которому можно судить о каждой из растущих групп, включающих в свою работу ту или иную практику, являющуюся частью наследия Гурджиева.

 

перевод Галины Савченко